Сиэг сделал еще движение, и Стивена, похоже, оставили последние силы.

– Откуда? – прохрипел Стивен, завороженно глядя на сверкающую сталь.

– Она сказала мне. – Дэвид положил руку на плечо Сиэга. – Пойдем, Сиэг. Оставь его.

– Проклятие, Дэвид, он так отвратителен…

– Пошли.

Оливер встал с постели и начал шарить вокруг.

– Подождите во дворе, мы сейчас спустимся.

– Мы?

– Но нельзя же оставить ее здесь. Если девчонку обнаружат, ее репутации конец. Я пообещал отвезти ее в Ньюкасл и оставить в аббатстве. Она скажет, что на нее напали, она потеряла память и много дней бродила, пока какая-то добрая душа не привела ее в город.

– А тебе не кажется, что это несколько затасканное объяснение?

– Ее родные поверят, потому что захотят поверить. А по дороге я научу ее, как притвориться девственницей, когда она будет выходить замуж.

– Оливер…

– Она всего лишь ребенок, Дэвид. Слишком доверчивая, вот и все.

– Ты же торгуешь женщинами. Тебе положено сбивать их с пути истинного, а не спасать. – Дэвид посмотрел на девушку, которая была ненамного моложе Джоанны в критический в ее жизни момент, потом вздохнул и направился к двери.

Проклятие! Такими темпами он никогда не уедет из Англии!

Но ведь в том-то и была цель его врагов.

Глава 19

Кристиана попыталась разорвать связанные вместе простыни, но узел оказался прочный. Она накрутила эту импровизированную веревку на руку, прикрыла сверху легкой накидкой и решила, что все должно получиться.

Покинув свою комнату, она направилась через внутренний дворик в холл. Прекрасная Элоиза шила там со служанками и тремя дочерьми. Она подняла белокурую голову и улыбнулась Кристиане.

– Чудесный вечер, – заметила Кристиана бесстрастным тоном, которого придерживалась со дня своего приезда сюда. – Я, пожалуй, посижу немного в саду.

– Ветер становится прохладным, – сказала Элоиза.

– Я взяла с собой накидку.

Женщина кивнула и вернулась к прерванному разговору.

Кристиана заставила себя идти неторопливо, пока не достигла сада. Медленно и неуклонно она приближалась к высокому дереву, растущему в дальнем его углу.

Пять дней! Уже пять дней она пленница и до сих пор не знает, зачем ее привезли сюда. Не знает этого и Элоиза. Возможно, это известно ее мужу, в роскошном жилище которого Кристиана оказалась, но он ничего не объяснял. С того дня, как она, грязная и растрепанная, готовая убить или быть убитой, переступила порог этого дома, никто ничего ей не говорил. Правда, к ней относились как к гостье и оказывали радушный прием.

Но кое в чем ее все-таки ограничивали. Ей не разрешалось покидать дом.

Но она все равно уйдет. Вчера она обнаружила это дерево. Оно возвышалось над стеной, и Кристиана торопливо вскарабкалась на него, чтобы проверить, можно ли им воспользоваться, чтобы бежать. Оказалось, что по ту сторону двадцатифутовой стены нет ничего, что облегчило бы спуск. Но несмотря на разочарование, она все равно начала строить планы.

Сейчас, настороженно озираясь, она пряталась в тени этого дерева. До полной темноты оставалось еще не менее двух часов. Достаточно, чтобы бежать отсюда и отыскать какое-то пристанище.

Взобравшись на дерево, Кристиана нашла крепкий сук, нависавший над стеной, и уселась на него. Привязав веревку к ветке, она перекинула второй ее конец по ту сторону стены. Посмотрев вниз, она увидела, что от веревки до земли остается расстояние футов десять. Ну что ж, значит, придется прыгать.

Если простыни порвутся или развяжется узел, то она расшибется. Оставалось лишь надеяться, что у мужа Элоизы все в доме высокого качества.

Уцепившись за веревку, она стала перебирать руками, постепенно спускаясь. Когда она была уже почти на середине, до нее донесся какой-то шум.

В саду все ближе раздавались голоса, много голосов. Она продолжала медленно спускаться, время от времени задирая голову и в страхе ожидая, что над стеной вот-вот появится чье-то лицо. Но снизу, должно быть, веревки не было заметно. Голоса стихли.

К концу простыни она еще привязала несколько полотенец и сейчас добралась как раз до этого места. Узел растянулся под ее весом. И в тот момент, когда ее руки уже совсем ослабли, она услышала треск и через мгновение упала на землю. Высота была небольшой, всего футов восемь, но она все равно испугалась. Осторожно встав, Кристиана огляделась.

Она оказалась между двух высоких стен на очень узенькой улочке. В одном ее конце виднелись дома и крыши. В другой стороне – одна зелень. Кристиана ликовала. Что бы там ни задумали по поводу нее эти французы, им придется подыскать для этого другую англичанку.

Она переберется через реку и направится к побережью, держась подальше от дорог. Возможно, ей удастся найти английского рыбака или торговца, который согласится помочь ей.

Она остановилась у стены и напряженно прислушалась, нет ли погони. Вокруг стояла тишина, и она вновь пошла вперед.

Внезапно из-за угла появился мужчина и встал на ее пути, скрестив руки на груди. Кристиана остановилась, вглядываясь в него в свете сумерек.

Это явно был не хозяин дома, где ее держали. Мужчина был слишком высок и строен, хотя его волосы были такие же светлые и одежда столь же дорогая. Кристиана осторожно двинулась вперед, надеясь, что этот человек не имеет к ней никакого отношения, хотя он и следил за ее приближением со странной сосредоточенностью.

Она только было решила мило улыбнуться и сделать вид, что живет поблизости, когда поравнялась с ним и наконец разглядела его лицо.

Она узнала его и поняла, что это взаимно. Сердце ее упало, однако ноги сами продолжали нести ее к этому французскому аристократу, который встречался с Дэвидом, переодевшись бедняком.

Тогда она видела его издалека, но запомнила его лицо гораздо лучше, чем ей казалось. Карие глаза, полуприкрытые веками, внимательно смотрели на нее. Между светлыми усами и короткой бородкой сверкнула улыбка.

– Вы с характером. Это хороший знак. – И он посмотрел на свисавшую с ветви веревку из простыней и полотенец. – Вы могли бы разбиться.

– А разве это важно?

– Очень важно.

– Ну что ж, приятно слышать.

Француз поклонился и галантным жестом пригласил Кристиану обратно в ее тюрьму.

Она сидела за шитьем у открытого окна. Вокруг расположились женщины и девушки, склонившиеся над своим вышиванием. Время от времени они с любопытством поглядывали на нее. Им так и не объяснили, почему они должны развлекать и опекать эту чужестранку. Прошла уже неделя с тех пор, как Кристиана пыталась убежать, но ее отношения с обитателями дома не потеплели ни на йоту.

В противоположном конце зала, у камина, стояли четверо мужчин. Двое из них были местными баронами, прибывшими несколько дней назад по приказу французского короля. Другие приехали раньше. Город был наводнен рыцарями и солдатами. Часть из них разбила лагерь по ту сторону реки, которая служила естественной защитой для этого нормандского города. Они частенько приходили сюда и о чем-то разговаривали с высоким светловолосым мужчиной, сидевшим сейчас у камина.

Теперь Кристиана уже знала его имя. Теобальд, граф де Сенлис. Не просто дворянин, как она предполагала, а вельможный барон, равный по положению английскому графу; и к тому же советник французского короля.

Он лишь раз заговорил с Кристианой, чтобы убедиться, что ей не причинили вреда, но не стал отвечать на ее настойчивые вопросы. Она, однако, подозревала, что ее привезли сюда именно по его приказу.

Она по-прежнему пленница. Но зачем? Обитательницы дома этого не знали. Граф отказывался отвечать. Она изучила это здание наизусть, но держалась в стороне, наблюдая за прибытием очередных вельмож и деловыми переговорами в дальнем конце зала.

В первые дни своего пребывания здесь Кристиана все ждала приезда Дэвида. Она представляла, как он призовет на помощь Морвана и Уолтера Мэнни, других рыцарей. Они ворвутся по мосту в город и потребуют ее освобождения. Совсем как в балладе.